Дождь

Дождь.
Уже 3й день идет дождь и я ничего не ем. Ничего не лезет в горло. Деньги закончились еще в субботу. Все консервы съедены… А про горло, это я так… у нас так принято говорить. Отсутствие аппетита благородно. Отсутствие денег – пошло.
Я стоял на балконе и думал о том, что еще 6 месяцев назад все было по-другому. По-другому дышалось, спалось, и даже телефон звонил по-другому.
Теперь, конечно сравнить уже не с чем, - отключили мне телефон. И теперь даже на помощь не позовешь, как положено. Придется надевать старые спортивные штаны и спускаться вниз к автомату, стоять в очереди под дождем. Хорошо еще мелочь осталась в кармане заводских брюк.
Я достал их из шкафа и посмотрел на потертые до блеска колени и нитки, торчащие на ширинке и карманах из всех швов и стыков. Я купил их в ЦУМе на первую зарплату, и теперь это казалось, было так давно, что как будто не в этой жизни.
Она приедет завтра из экспедиции вместе с собакой, запахом костра, худая как дикая мартовская кошка, и как кошка будет прижиматься ко мне всем телом … первые 3 дня. Я должен найти хоть немного еды, ну! А главное, что я ей скажу?.. О признании не было и речи. Оставалось только придумать толковую причину, чтобы все неспешно «объяснить». Задача стояла непростая по нескольким причинам… Главная проблема в том, что я и сам плохо понимал происходящее.
Ну, вот, к примеру, взять хотя бы этот дождь. Нет. Ладно, с дождем…
Как насчет того, что из 1992 года я вдруг попал в 2012! Как насчет моей бороды и щетины на щеках, как насчет дождя 3 дня подряд и проклятых штанов в шкафу?!! Я же никогда не работал на заводе! Откуда такие ясные воспоминания? Что стало с памятью?
В такие минуты хотелось закричать: «доктор, дайте лекарства!»
И еще.
У нее никогда не было собаки. И вообще… ее тоже никогда не было. (надо закопирайтить эту фразу ;)))
Я уже слышал ее шаги под дверью. Сейчас все начнется.
 Меня прошибло потом. Я смотрел на стюардессу у моего кресла. Она держала в руках стакан с виски, и все еще вежливо смотрела на меня. «Вы просили…», тихо сказала она, еле открывая свой красивый рот. Едва, едва шевеля губами. О, как же сильно шумел двигатель! Я сидел прямо над крылом. Под самолетом медленно двигались стройным порядком гребни мелкие волн. Там наверное шторм… и волны только с высоты мелкие.
Я проводил стюардессу взглядом. Служебная форма безлико сидела на ее безликой фигуре, каких миллионы в больших городах, северной Африки.
Она скользила между сидениями как мокрый автомобиль на мокром шоссе. Никогда не знаешь, куда он повернет в следующую секунду… Я в такие вечера следую ритму музыки лишь одному мне ведомой песни.
Она прошла мимо рекламного плаката, висевшего между иллюминаторами, ближе к кабине пилотов. Странно, где-то я его уже видел… То же сочетание цветов. Та же расплывчатая надпись вверху. То же лицо.
Грустная Мерелин Монро смотрела на меня с бортового календаря.
Я так и думал. 2034.
Я обернулся к окну. Она сидела рядом и пристально смотрела мне в глаза. «Опять?», тихо спросила она.
«О Боже, она все знает», только и успел подумать я прежде, чем ее теплые губы коснулись моего лба. Потом она наклонилась и прижалась ко мне всем телом. Как мартовская кошка.
Чай остыл. Свеча чадила. Игла проигрывателя царапала бумагу в центре Поля Мориа. На сегодня нужно закончить. Я отложил перо и осторожно отодвинул чернильницу. Похолодало. За окном вьюга. Ночь. Зима...