3 Зимы, 2 лета (Часть 6. Резиновые сапоги)

Однажды, в субботу, когда я схватил телефонную трубку и с трепетом спросил: «Привет...Это ты?»- она сказала: «Привет.», - и помолчав немного чтоб меня заинтриговать, добавила: «я прилетаю 17 мая.». Она помолчала еще немного и добавила «не вздумай меня встречать!.. А то я тебя уже знаю...» теперь ее голос смеялся, и я точно понял, - я буду на летном поле :)

Время потянулось невыносимо медленно. Погоды стояли прекрасные и я спал с открытым балконом. Солнце вставало прямо в раме окна и вся комната становилась розовой. Потом начинали реветь моторы отправляющихся от остановки икарусов, становилось шумно от проезжающих машин, и начинался новый хлопотный день с беготней по зачетам и выклянчиванием допусков к экзаменам. Приближалась летняя сессия. Учиться не хотелось. Хотелось любви. Все тело истосковалось и ныло. На месте не сиделось. Я стал чаще приходить к реке. Запахи чувствовались особенно остро. Вода не казалась страшной, и я уже успел забыть, как всего несколько недель назад чуть не утонул посреди яркого солнечного дня.

Мне удалось сдать почти все экзамены без особых проблем. Где-то я улыбался своей виноватой улыбкой, где-то мне приходилось списывать из чужего конспекта в прокуренном туалете, но в основном я был прилично подготовлен, и ко мне хорошо относилась почти вся профессура. Я настойчиво говорю «почти», потому что без неприятностей не обошлось. Я не сдал «Экономику отрасли..» или как там ее еще звали... Не то чтобы я не знал отрасли, но училка ждала от меня хороших результатов и старалась «помочь» мне показать насколько глубоко я разбираюсь в тонких вопросах.... Вот этого-то как раз и не нужно ей было делать. Я завалил экзамен и она назначила мне переэкзаменовку на конец лета. Просила прийти к ней домой. Я согласился. Ушел с экзамена, сгорая от стыда и ужаса предстоящей переэкзаменовки в условиях, которые даже представить себе не мог... Учиться не хотелось.

Она прилетела дождливым рабочим днем. Я остался дома и со страхом и надеждой смотрел на телефон. То, что она прилетела я чувствовал каким-то 37 чувством, но точно объяснить не смог бы, даже если бы от этого что-то зависело. Телефон молчал. Лил дождь. По улице проносились машины, набитые краснощекими колхозниками и колхозницами с первым урожаем чего-то там, что у них в это время рожает земля. Автобусы сидели низко на своих распухших колесах, перегруженные инженерами, спешащими на стихийные базары покупать плоды первого урожая у краснощеких колхозников, их говорливых дочек и работящих сыновей. Вода на дороге с шумом расходилась в стороны, заливая молодую ярко-зеленую траву, и автобусы становились похожими на пиратские фрегаты. Многие были перекошены на ту или другую сторону и не мыты с прошлой осени. Они распахивали свои двери и начиналось вторжение инженеров в рыночную экономику...

Кто-то ловил такси, опаздывая на дневной сеанс кино... Кто-то пытался перейти дорогу и закатывал брюки выше коленей, чтобы потом все-равно их намочить... Кто-то осваивал профессии карманника или налогового инспектора. Кто-то планировал новую поездку в Польшу с коробками лампочек. Кто-то строил планы выиграть выборы в стране, которой тогда еще не существовало, сидя у себя дома и медленно размешивая молоко в большой чашке с кофе...
Только мой телефон молчал. Он молчал зловеще, и я не мог поверить, что в моей жизни так много зависит от мотка проводки вокруг графитового порошка. Я клялся, что больше никогда не поставлю себя в такое нелепое положение и сидеть на месте не мог. Я вышел под дождь...

Троллейбусы привезли мен на ближайший аэропорт. Самолеты из только мне известной страны на нем не приземлялись. О такой стране в этом аэропорту не знали. На меня смотрели с подозрением и настойчиво советовали ничего не путать, косясь на проходящих милиционеров. Пришлось ехать на аэропорт дальний. Билетов я принципиально не покупал. Меня пытался оштрафовать старенький контролер в очках и толстая тетка-кондуктор в обтягивающем коричневом гольфе с вылинявшими пятнами под руками.

Я что-то говорил и куда-то спешил. Я проверял расписания поездов и погоду во всех европейских городах....

Она позвонила поздно вечером, когда я совсем без сил обмяк на своем стуле в своей комнате, бессмысленно уставившись на свои рисунки, занятый только одному мне понятными своими мыслями. Ее голос светился теплом и звучал очень близко: «Ну, где ты ходишь?! Я уже два(!) часа в городе, а тебя нигде нет!...». «А... Я здесь... Рад тебя слышать, ..... так близко. Мы увидимся наконец, или этот кошмар и этот дождь и эта зима никогда не закончится!?», почти шептал я. «Ну, конечно! Ты что, шутишь! ... Приходи...»

Продолжение следует...